Пожалуйста, будьте внимательны при указании страниц для копирования! Пагинация страниц соответствует автоматической нумерации сайта и может не совпадать с пагинацией самого издания. Сверить номер текущей страницы с ее порядковым номером на сайте возможно с помощью функции «Быстрый просмотр».

Страницы с до

Пожалуйста, введите не более allowedPages страниц

Тип экспорта:

Текстовый файл Ссылка на страницу Google Диск

Текстовый файл

E-mail:

Отправить Выйти из Google Диск

OK

Языкознание и литературоведение/История всемирной литературы
Художественная литература/Прочие литературные жанры
OK

Алексей Конаков новое издательство НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ И ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ИСТОРИИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ Алексей Конаков Евгений Харитонов: поэтика подполья МО СКВА, 2022 УДК 821.161.1  (  )  ББК 84 2Рос=Рус 6 К64 Издатель Андрей Курилкин Дизайн Дарья Яржамбек, Юрий Остроменцкий Редактор Андрей Курилкин В оформлении обложки использован фрагмент почтовой открытки М инистерства связи СССР, художник Т. Панченко, 1980 Конаков А.А. К64 #7; Евгений Харитонов: Поэтика подполья. — М.: Новое издательство, (  2022. — 270 с. — Новые материалы и и сследования по истории русской   культуры ) . ISBN 978-5-98379-269-2 Книга Алексея Конакова о Евгении Харитонове — скрупулезная реконструкция биографии одного из самых радикальных новаторов русской прозы второй половины XX века, разбор его текстов и авторских стратегий, сделанный на стыке социологии и психоанализа, и, не в последнюю очередь, очерк устройства позднесоветской культурной жизни, разворачивающейся на границе между официальными и подпольными формами существования театра и литературы. #8; УДК 821.161.1  (  )  #8; ББК 84 2Рос=Рус 6 ISBN 978-5-98379-269-2#8; © Новое издательство, 2022 Оглавление Благодарности #8;��������������������������������������������������������������������������������������������� 7 Введение первое: подпольный житель Москвы #8;��������������������������������� 9 Введение второе: писатель, узоротворец #8;�������������������������������������������� 21 1. Начало: под сенью высокого сталинизма #8;���������������������������������������� 31 2. Влияние Державы: миниатюризация #8;���������������������������������������������� 40 3. Биография, пласт первый: тела театров #8;������������������������������������������ 47 4. Влияние Столицы: провинцификация #8;��������������������������������������������� 91 5. Биография, пласт второй: сети литературы #8;���������������������������������� 99 6. Влияние Петровки: транспарентизация #8;��������������������������������������� 158 7. Текст 1: «Слезы об убитом и задушенном» #8;������������������������������������ 165 8. Текст 2: «Непьющий русский» #8;���������������������������������������������������������� 177 9. Текст 3: «Роман» #8;����������������������������������������������������������������������������������� 189 10. Биография, пласт третий: домашний арест #8;�������������������������������� 201 11. Текст 4: «Слезы на цветах» #8;��������������������������������������������������������������� 229 12. Текст 5: «В холодном высшем смысле» #8;���������������������������������������� 241 Заключение: и жизнь моя в июне #8;�������������������������������������������������������� 253 Указатель имен #8;����������������������������������������������������������������������������������������� 261 Благодарности При написании раздела «Благодарности» многие обходятся без фразы о «стоянии на плечах гигантов», однако в моей ситуации это кажется совершенно невозможным. «Поэтика подполья» представляет собой помимо нескольких — довольно рискованных — (  литературоведческих упражнений попытку суммировать и изло ) в хронологическом порядке имеющуюся на данный момент информацию о жизни Евгения Харитонова — и огромная доля этой информации была добыта людьми, которые давно и плодотворно занимаются изучением творчества Харитонова. Это Олег Дарк, первым опубликовавший ряд важных материалов «ранние» стихотворения (  Харитонова, «Предательство-80» и биографических статей, посвя ) Харитонову. Это увы, уже покойный Александр Шаталов (   ) и Ярослав Могутин, в 1993 году издавшие двухтомное собрание сочинений Харитонова «Слезы на цветах», в состав которого вошли комментарий и обширная подборка мемуарных текстов. Это Глеб Морев, в 2005 году подготовивший второе, текстологически выверенное, расширенное и дополнительно прокомментированное собрание сочинение Харитонова «Под домашним арестом» — именно этим изданием пользуется теперь любой, пишущий о Харитонове. Это Анастасия Кайатос, исследовавшая харитоновскую пантомиму в диссертации 2012 года «Silence and Alterity in Russia after Stalin, 1955–1975». Это Анна Цирлина, создавшая и запустившая в 2021 году интереснейший мультимедиа проект uzor.xyz, целиком посвященный Харитонову. Вне всякого сомнения, без колоссального объема работы, уже проведенного этими людьми, создание моей книги было бы невозможным. Помимо этого, Олег Дарк любезно отвечал на мои вопросы в переписке, а Глеб Морев был первым читателем «Поэтики подполья» и вообще человеком, чью помощь я вряд ли могу переоценить. Впрочем, книга не является простой «компиляцией» уже известного; в ней довольно много новых сведений, за которые я хочу сердечно поблагодарить людей, лично знавших Евгения Харитонова и великодушно согласившихся поделиться своими воспоминаниями о нем: это в алфавитном порядке Людмила Абрамова, Михаил (   ) Айзенберг, Григорий Ауэрбах, Иван Ахметьев, Михаил Берг, Павел Брюн, Роман Виктюк, Римма и Валерий Герловины, Сергей Григорьянц, Александр Денисенко, Игорь Дудинский, Аида Зябликова, 7 Благодарности Феликс Иванов, Ростислав Капелюшников, Олег Киселев, Екатерина Климонтович, Евгений Козловский, Александр Кривомазов, Валентин Куклев, Вячеслав Куприянов, Полина Лобачевская, Вадим Максимов, Валерий Мартынов, Борис Мездрич, Борис Мессерер, Марина Мешкова-Мигунова, Андрей Никишин, Марианна Новогрудская, Александр Орлов, Людмила Петрушевская, Евгений Попов, Лев Рубинштейн, Нина Садур, Александр Самойлов, Светлана Светличная, Ольга Седакова, Никита Ситников, Божидар Спасов, Светлана Ставцева, Александр А. Тимофеевский, Светлана Цхварадзе, Игорь Четвертков, Ефим Шифрин, Татьяна Щербина, Игорь Ясулович. К сожалению, Роман Виктюк, Игорь Дудинский и Александр А. Тимофеевский уже не смогут прочесть слов моей признательности, но их участие и мысли живут в этой книге. Здесь же мне хотелось бы назвать имена в алфавитном порядке (   ) Дмитрия Бреслера, Игоря Вишневецкого, Дмитрия Волчека, Сергея Дедюлина, Алены Карась, Натальи Карповой, Дмитрия Кузьмина, Дениса Ларионова, Антона Метелькова, Бориса Останина, Михаила Сапонова и Ильи Симановского, оказывавших помощь в поисках той или иной информации о Евгении Харитонове, упомянуть издания Транслит  , Реч#порт, Colta.ru, «Новое литературное обозрение», [   ] публиковавшие фрагменты моей работы, и Женевский университет, где по приглашению Жана-Филиппа Жаккара и Павла Арсеньева (   ) в 2019 году я имел возможность обсудить некоторые догадки о харитоновской поэтике. Превращение исходного довольно разбросанного текста в кни(  — законченный, структурированный, оформленный и попросту очень красивый объект — представляется мне отдельным, почти невероятным, волшебством, за которое я признателен Андрею Курилкину и «Новому издательству» возможность оказаться вдруг (  не только читателем, но и автором этого издательства — событие, до сих пор кружащее мне голову  .  ) В завершение надо признаться, что автор этого исследования довольно чувствителен к внешним обстоятельствам, а создавать тексты способен только в совершенно особых условиях «семейного тепла» используя слова Харитонова — «Когда есть главное, а имен- (  но: тепло и смысл»  . За это отнюдь не материальное, но скорее  ) (  экзистенциальное «тепло», незаметно порождающее ощущение  ) какой-то предустановленной гармонии жизни — а значит, в конце концов, и за саму возможность письма — я хочу сказать спасибо моей жене Ане, моей дочери Алисе и моему сыну Антоше. Без вас ничего бы не было. Введение первое: подпольный житель Москвы Эта книга посвящена творчеству писателя Евгения Владимировича Харитонова. И уже первое — казалось бы, сугубо дескриптивное — предложение нашей книги может стать предметом дискуссии. Действительно, с определением «писатель Евгений Харитонов» согласятся далеко не все; целый ряд референтных групп ассоциирует имя Харитонова с совершенно другими видами деятельности — например, с режиссурой, преподаванием, актерской игрой или даже медициной. Можно сказать, что каждая из таких групп предлагает собственную интерпретацию Харитонова — как правило, игнорируя альтернативные версии. Эту радикальную несводимость харитоновской фигуры в единое непротиворечивое целое, явное торжество дизъюнкции над конъюнкцией отмечала еще Татьяна Щербина в некрологе 1981 года: «Евгений Харитонов — поэт тогда начало: мы потеряли замечатель(  русского поэта …  . Евгений Харитонов — прозаик романы <   > ) (  и повести, повести и рассказы …  . Евгений Харитонов — режиссер <   > ) пантомимы ну — тут спектакли и спектакли, создание своего театра (  …  . Евгений Харитонов — искусствовед по возрасту не доктор, <   > ) (  значит, кандидат …  . Евгений Харитонов — врач ибо работал не- <   > ) (  когда в институте психологии, лечил заикающихся  . Так его многие  ) знают: или-или-или-или» . Об этом же размышляла позднее и дру 1 знакомая Харитонова, Паола Волкова: «Харитонов начал как талантливый актер, продолжил как крупный писатель и закончил как великий врач» . В такой ситуации вряд ли корректен вопрос,  2 кем Харитонов являлся «на самом деле». Одно несомненно — при жизни он был сравнительно успешен в разных областях интеллектуального производства. Людмила Петрушевская считает Харитонова «гениальным режиссером», Вяч.Вс. Иванов высоко оценивал искусствоведческие изыскания Харитонова, а Дмитрий Пригов видел в Харитонове одного из «талантливейших прозаиков» современной русской литературы .  3 Щербина Т. Подмена: Вместо некролога // Часы. 1981. № 33. С. 283–284. 1 2 Марианна Новогрудская, личное сообщение. Дарк О. Голубой // Харитонов Е. Слезы на цветах: Сочинения: В 2 кн. М., 3 1993. Кн. 2: Дополнения и приложения. С. 166 далее цитаты из этого издания (  приводятся с указанием тома и номера страницы непосредственно в тексте  ;  ) 9 Введение первое Больше того — этот загадочный врач-режиссер-писательискусствовед оказался по-настоящему «культовой» фигурой советских семидесятых , а его жизнь, проходившая на довольно мрачном  4 фоне политической реакции, таящих ядерную угрозу небес и стремительно ветшающей плановой экономики СССР, настолько противоречила привычным клише о скучном и убогом существовании советских людей, что заставляет нас иначе смотреть на исторический период позднего или «развитого» социализма. (   ) Все «длинные семидесятые» до своей смерти в 1981 году, в воз- (  расте сорока лет Харитонов обитает на западной окраине Москвы,  ) в новом городском районе Кунцево, застроенном преимущественно «хрущевскими» пятиэтажками . Его квартира на последнем, пятом  5 этаже украшена расписным ковром и китайскими фонариками, иконой Николая Чудотворца и фотографией бескожего человека из учебника анатомии , нарисованными на стенах фигурами летя 6 ангелов и знаками дактилической азбуки ; гости вспоминают  7 абсолютно пустую «гостиную» с фортепиано в углу Харитонов бле(  исполнял на нем марш из «Любви к трем апельсинам» Сергея Прокофьева и уютный «кабинет» с книжным шкафом и низкой  )  9 постелью, сидя в которой подложив под тетрадь доску с автогра(  знакомых художников Харитонов сочиняет удивительные  )  10 стихи и прозу. Работа с любителями пантомимы в Доме культуры «Москворечье» на Каширском шоссе и с заикающимися взрослыми в Научно-исследовательском институте общей и педагогической психологии оставляет ему довольно много свободного времени — и значительная часть этого времени посвящается друзьям и знакомым. Приветливый, красноречивый и остроумный, Харитонов Иванов Вяч.Вс. Метасемиотические рассуждения о периоде 1968–1985 гг. // Россия/Russia. М., 1998. Вып. 1 9  : Семидесятые как предмет истории русской (   ) культуры / Сост. К.Ю. Рогов. С. 92; Пригов Д.А. Памяти Евгения Харитонова // Часы. 1981. № 33. С. 281. См.: Дубин Б. Классик — звезда — модное имя — культовая фигура: 4 О стратегиях легитимации культурного авторитета // Синий диван. 2006. Вып. VIII. С. 107. Куприянов В. Слово и молва: Эссе о поэзии Евгения Харитонова // 5 Реч#Порт. 2018. № 4. С. 26. Гулыга Е. Моя голубая мечта: Воспоминания в прозе в хронологическом 6 беспорядке. Неопубликованная рукопись, 1992. С. 3. Далее: Гулыга. Дарк О. Евгений Харитонов: Москва — Новосибирск. И обратно // Риск: 7 Альманах. М.; Тверь, 2002. Вып. 4. С. 184. Далее: Дарк. См. также: Риск: Альманах. М., 1996. Вып. 2. С. 80–83. Марианна Новогрудская, личное сообщение. 8 Григорий ведения? Юрчак А. Указ. соч. С. 38–43. 41 Введение второе: писатель, узоротворец Харитонов-писатель известен как автор всего одной книги, названной «Под домашним арестом»; книги, собственноручно им составленной и напечатанной, распространявшейся в советском самиздате и оказавшей колоссальное влияние на современную русскую литературу. В состав «Под домашним арестом» входит двадцать одно произведение, среди которых есть и рассказы, и циклы верлибров, и оперные арии, и роман в стихах, и два манифеста, и пять уникальных текстов на стыке поэзии и прозы, жанр которых напоминает не то «Опавшие листья» Василия Розанова , не то «Записные книжки» Антона  1 Чехова . Все вместе это образует своеобразный канон, который Ха 2 лично создал и утвердил: «Не все ЛУЧШЕЕ, а все НУЖНОЕ из того, что писал он долгие годы, собрал он под одной обложкой, издав сам себя в четырех экземплярах», — вспоминает Евгений Попов 2: 107  . Несомненно, очень важную роль сыграло то обстоя- (   ) тельство, что Харитонов закончил «Под домашним арестом» за несколько месяцев до собственной смерти, весной 1981 года, — в связи с чем книгу практически сразу стали интерпретировать как воплощение «последней воли» автора, как продуманное «подведение итогов» многолетней литературной работы: «Он умер, дописав то, что хотел» , «чудо какое-то — он умер только тогда, когда собрал,  3 сделал свою книгу с названием „Под домашним арестом“, где много размышлений о смерти, все последние месяцы он спешил, ею толь- ко и занимался» 2: 96  , «он выполнил свою задачу, и результатом, (   ) итогом его жизни стала эта книга, полное собрание сочинений Харитонова» 2: 192  . (   ) Подобный телеологизм красив, но может вводить в заблуждение. Харитонов не собирался умирать после составления «Под домашним арестом», не собирался бросать литературные занятия; и он вообще вряд ли рассматривал напечатанную книгу как действительно связное художественное высказывание. Вероятнее всего, цель «Под домашним арестом» была не столько концептуальной, сколько лоBershtein E., Kayiatos A. Homosexuality as Ontological Taint: Evgenii 1 Kharitonov in Post-Soviet Russia. Рукопись. Chernetsky V. Mapping Postcommunist Cultures: Russia and Ukraine in the 2 Context of Globalization. Montreal, 2007. P. 153. Климонтович Н. Уединенное слово // Часы. 1981. № 33. С. 302. Далее: Кли3 Введение второе гистической — надежно и быстро переправить тексты на Запад для их возможной публикации в издательстве Карла Проффера Ardis 499  . И потому в «Под домашним арестом» не следует искать какого- (   ) либо содержательного или стилистического единства — вошедшие в книгу произведения объединены лишь «авторедакторским» жестом решением Харитонова включить в собрание ту или иную вещь (   ) и медиалогической практикой тексты напечатаны подряд, на пи- (  шущей машинке, и переплетены в книжку  . Собственно, до создания  ) «Под домашним арестом» сам Харитонов четко делил основной корпус своих работ на три части: «Из того, что написал в последние 11 лет, я собрал три рукописные книги: 1. Духовка. Вильбоа [   ] и другие стихи. Жизнеспособный младенец. Один такой, другой другой. По канве Рустама. Алеша Сережа. Сцены. Поэма. Жилец написал заявление. А., Р., я. Покупка спирографа. Роман в стихах. 2. Роман. 3. Слезы об убитом и задушенном. Непьющий русский. Рассказ одного мальчика: „Как я стал таким“. Слезы на цветах. Мечты и Звуки, стихи» 497  . В машинопись «Под домашним арестом» вой (   ) дут все эти «три книги» — и еще три произведения «В холодном (  высшем смысле», «Листовка», «Непечатные писатели»  , сочиненные  ) чуть позже. И можно заметить, что вся первая половина «Под домашним арестом» от «Духовки» до «Романа в стихах», 1969–1978 — довольно (   ) аморфная в концептуальном и стилистическом отношении масса, из которой, с течением времени, могло бы образоваться практически все что угодно. Ключевыми решительно отделяющими указанные (  тексты от написанного Харитоновым ранее здесь были лишь два  ) решения автора: 1 использовать авангардистскую технику письма  ) и 2 исследовать проблематику гомосексуальности в Советском  ) Союзе. В остальном творческое движение Харитонова кажется совершенно произвольным. Автор создает и вязкую прозу «Алеша (  Сережа»  , и лаконичные стихи цикл верлибров «Вильбоа»  ; пробует  ) (   ) и протяженные «Роман в стихах»  , и малые «Жилец написал заяв- (   ) (  ление» формы; уходит то в откровенный сюрреализм «Один такой,  ) (  другой другой»  , то в тонкий психологический реализм «Духовка»  .  ) (   ) Эти стилистические поиски интересны сами по себе; важны они и для понимания последующих текстов — ибо на пространствах первой половины «Под домашним арестом» было найдено некоторое количество формальных решений, успешно использовавшихся автором в дальнейшем. И тем не менее — настоящий, великий Харитонов начинается только во аритонова — поэта, писателя, узоротворца. 1. Начало: под сенью высокого сталинизма Раннее детство Евгения Харитонова пришлось на военные годы. Он родился в Новосибирске 11 июня 1941 года и почти сразу же  1 был отправлен родителями в Сталинск четыреста километров (   2 на юго-восток от Новосибирска  , на попечение многочисленных  ) родственников по отцовской линии .  3 Мать Евгения, Ксения Кузьминична, во время войны работала хирургом в эвакуационном госпитале № 2493 , отец, Владимир  4 Васильевич, — инженером в Сибирском научно-исследовательском институте авиации . Сам Новосибирск, из-за своего удобного  5 стратегического положения в глубоком тылу, на пересечении Оби (  и Транссибирской магистрали  , в первые же месяцы войны стал  ) местом размещения множества эвакуированных из европейской части СССР фабрик, заводов и трестов . Сверхурочный труд, большая  6 скученность населения, законы военного времени, жизнь преимущественно в бараках и землянках — «в вайну была туга / как всем саветским людям» 55  ; Ксения Кузьминична в 1943 году заболевает (   ) туберкулезом легких чуть позднее она получит инвалидность второй (  группы   : «Мамачка, в госпитали работала день и ночь / нидасыпала  )  7 нидаедала забалела туберкулёзам / папа передачи насил ездил к ней / сам день и ночь на работи» 55  . Воспитанием малолетнего Евгения (   ) Автобиография Евгения Харитонова для ВГИКа, 1958 копия в распоря1 автора  .  ) Ныне — Новокузнецк. 2 Климонтович. C. 291. 3 Автобиография Ксении Ивановны Кузьминичны Харитоновой // ГАНО. 4 (   ) Ф. Р-2143. Eд. хр. 20. 5 Автобиография Харитонова для ВГИКа. «Новосибирск становится одним из удобных центров для размещения 6 заводов, эвакуированных с прифронтовой полосы. С началом войны в город эвакуируются крупнейшие производства. На долю Новосибирска выпала исключительно трудная, но ответственная задача — в самые короткие сроки принять и ввести в действие 50 крупных предприятий. … В первые месяцы войны было <   > эвакуировано оборудование и кадры 32 заводов, 4 НИИ оборонной промышленности, 8 крупных строительных и монтажных трестов, а также проектные институты Наркомстроя СССР. Новосибирск превращается в гигантскую строительную площадку — стремительными темпами возводятся производственные корпуса и жилые дома» Сайт «Музей Новосибирска» m-nsk.ru/istoriya-goroda/ (  [  istoriya-razvitiya/1941-1945-gg/#toggle-id-1  .  ] ) Автобиография Ксении Ивановны Кузьминичны Харитоновой. 7 (   ) 31 1. Начало в Сталинске занимаются бабушка, Васса Максимовна Харитонова  8 «бабуся» 57  , и две родные тетки «тётя Лида и тётя Тоня» 62 — (  [   ] ) (  [   ] ) родители навещают сына только по большим праздникам «мамочка (  в Сталинск приехала на елку» 55  . [   ] ) Победа над Германией не сильно облегчает жизнь населению; уже в августе 1946 года отчасти в ответ на «атомную дипломатию» Тру- (   ) мэна Сталин инициирует очередную мобилизацию промышленных мощностей с целью создать собственную атомную бомбу, ракетные носители и систему ПВО . В народе муссируются слухи о новой вой  9 не, на заводах стоит глухой ропот рабочих, по всей стране — разгул бандитизма . 1947 год ознаменован страшным голодом — следствие  10 летней засухи на Черноземье, проливных дождей в Сибири и отказа правительства расходовать зерновые резервы; тяжелее всего приходится деревне, но и в городах регулярно выстраиваются гигантские очереди за хлебом . И только к 1948 году ситуация в стране стано 11 чуть более стабильной; руководство СССР отменяет продовольственные карточки что воспринимается как окончательный (  переход к мирной жизни и проводит денежную реформу; тогда же  ) начинаются и показательные ежегодные снижения цен .  12 Евгению в 1948 году исполняется семь лет, и он возвращается из Сталинска в Новосибирск, чтобы пойти в школу. В это время семья Харитоновых проживает в небольшом деревянном домике, № 38 по улице Щетинкина, доставшемся им от тетки Владимира Васильевича. Помимо отца и матери, с Евгением живет и его любимая «бабуся». Кажется, именно в эти послевоенные годы, проведенные на фоне эвакуированных заводов, дощатых бараков и темных землянок, у Харитонова складывается специфическое восприятие мира, сочетающее острую нежность ко всему убогому с не менее острым осознанием своей избранности. «Он рассказывал, что рос в семье двух женщин, которые его баловали, поэтому он получил воспитание этакого великосветского барчука, демократичного поКонаков А. Детство Харитонова // Реч#Порт. 2018. № 4. С. 18. 8 9 Зубок В.М. Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева. М., 2011. С. 53. См.: Johnston Т. Subversive Tales? War Rumours in the Soviet Union, 1945– 10 1947 // Late Stalinist Russia: Society Between Reconstruction and Reinvention / Ed. by J. Furst. London; New York, 2006. P. 62–78; Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: Политика и повседневность, 1945–1953. М., 1999. С. 40–45, 89–93. Там же. С. 69–78. 11 12 Фильцер Д. Советские рабочие и поздний сталинизм: Рабочий класс и восстановление сталинской системы после окончания Второй мировой войны. М., 2011. С. деление. Школьный аттестат Харитонова. 43 2. Влияние Державы: миниатюризация Харитонову семнадцать лет, когда он совершает трехдневную поездку по Транссибирской магистрали и прибывает в Москву. Здесь он проживет двадцать три года, закончит ВГИК, защитит диссертацию, сменит несколько мест работы, обзаведется огромным количеством друзей и знакомых, станет своим человеком в кругах театральной богемы и в конце концов обретет специфическую известность как «подпольный автор», пишущий о советских геях: «„тот самый Харитонов“, „который о гомосеках пишет“» 2: 135  . (   ) Несомненно, восприятие Харитонова в качестве одного из «основоположников русской гей-литературы» прямо влияет на ин 1 его произведений. Уголовное преследование «мужеложства» подразумевало постоянный страх быть изобличенным, постоянное сокрытие собственных чувств и намерений; и потому довольно популярной является концепция «криптографичности»  2 харитоновского письма, согласно которой автор — этот до смерти напуганный московский гомосексуал — только и делает, что «зашифровывает» в своих текстах переживаемые им эмоции, события, встречи . На первый взгляд такая концепция кажется весьма прав 3 Действительно, разве письмо Харитонова не пронизано желанием спрятать от посторонних потенциально опасных (   ) взглядов свою «предосудительную» страсть? Разве не из-за возможных репрессий со стороны государства Харитонов утаивает в произведениях имена друзей, любовников и собеседников, всегда ограничиваясь лишь инициалами «и С. говорил нехорошо усмеха(  / что ты блядь да еще какая / и В. говорил он только ищет с кем переспать» 252  ? [   ] ) Но в том-то и проблема, что на деле никакого утаивания не происходит. особенность стиля: Харитонов любит начать текст с загадочных сокращений «Позвонил Р., я позвал его, решил вот слу(  «Определенная криптографичность письма, зашифровывание 1 эмоционального и событийного ряда своего рода метками чувства и события сближает прозу Харитонова с прозой Павла Улитина и далее — с прустовской (  и джойсовской традициями в мировой литературе  » ru.wikipedia.org/wiki/Хари ) ( [  тонов,_Евгений_Владимирович  .  ] ) Там же. 2 Там же. 3 40 миниатюризация чай теперь позвать А., пусть А. видит круг, куда ему уже не попасть, и Р. посмотрит на А., пусть видит жизнь у меня, какую он для себя пресек» 119 — чтобы спустя уже пару страниц запросто озвучить [   ] ) «зашифрованные» имена героев «Нет, тогда мы едем; едем, Рустам!» (  122  , «только с ним ляжет Алёша» 124  ; либо наоборот — предвари[   ] [   ] ) тельно назвав имена «Когда я лежал с ними с Гешей с Борей я наде- (  ялся может быть они меня захотят» 241  , взяться за их последующее [   ] ) «шифрование» «Это Б. так ревниво проверяет Г., не дрючится ли тот (  с гостем» 242  . «Секретность» инициалов почти никогда не выдер[   ] ) живается; тайна имени почти всегда оказывается раскрыта. Порой события такой «шифровки» и «дешифровки» вообще помещаются в соседних периодах одного и того же сложносочиненного предложения: «Вон Б. как умеет их обрабатывать в автобусах, сразу в давке кладет им руку туда на молнию и у того нередко встает и он сам прижимается, 15тилетний, а если отдернется и что-нибудь скажет грубо, так Боря и не переживает, еще сам становится в амбицию — а в чем, мол, дело?» 302  . (   ) Очевидно, как раз от «криптографической» функции сокращений тут ничего не остается; а значит — цель Харитонова заключается в чем-то ином. Возможно, речь следует вести не о зашифровывании, но об уменьшении слов. Уменьшение, малость, миниатюрность — эти понятия очень важны и, кажется, очень близки Харитонову, прежде всего на уровне общего мировосприятия и мироощущения. И решающую роль здесь играет все тот же великодержавный дискурс, инициированный поздним сталинизмом для поддержки собственной политической стабильности. Ситуация маленького мальчика в роскошном Новосибирском театре оперы и балета «сталинская помпезная сибир- (  ских нищих лет опера, где Садко взаправдашно опускался под воду, к детскому ужасу толпы, не раз откликнется в нем»  , ситуация юного  )  4 школьника в гуще комсомольских праздников и шествий «эти мар(  песни вспоминаешь что первый в жизни подъем от искусства был ни от чего другого как от таких же песен в школе» 225  , ситуация [   ] ) молодого человека в потоке гимнов, славящих великую Родину «Ха- (  ритонов остро ощущал себя человеком империи и был благодарен этой государственности за существование на ее чудных просторах, посреди ампирных строений и обелисков пои 290. Аида Зябликова, личное сообщение. 15 3. Биография, пласт первый: тела театров Начало московской жизни семнадцатилетнего Евгения Харитонова так же отмечено «миниатюризацией»: при поступлении во ВГИК в августе 1958 года он успешно сдает экзамен по специальности, декламируя сказку о маленькой детской игрушке — «Стойкого оловянного солдатика» Г.-Х. Андерсена . После этого Харитонов получит  1 «отлично» по русскому языку за совершенно шаблонное сочинение (  о Павке Корчагине  , «хорошо» по истории СССР — и окажется  )  2  3 зачислен на первый курс, в мастерскую Михаила Ромма. Ромм в 1958 году воспринимается как абсолютный классик сталинского кинематографа — режиссер, снимавший в 1930-е фильмы о Ленине «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году»  , а в 1950-е, в полном (   ) соответствии с идеологическими трендами высокого сталинизма, принявшийся воспевать легендарные победы русского оружия «Ад- (  мирал Ушаков», «Корабли штурмуют бастионы»  . Работа над карти-  ) ной «Девять дней одного года», в одночасье сделавшей Ромма одной из ключевых фигур оттепели, начнется только в 1961 году. Но жизнь стремительно меняется уже сейчас, и погрузившийся в гущу событий советской столицы Харитонов не может этого не ощущать. Всего год назад в Москве триумфально прошел VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов, оказавший огромное влияние на миллионы советских жителей; двумя годами ранее настоящий фурор произвела выставка картин Пабло Пикассо в Музее истории искусств . В июле 1958 года журнал «Искусство кино» перепечатывает  4 на обложке текст резолюции ЦК КПСС, дезавуирующей ждановское постановление о «формализме в искусстве» ; возле только что откры 5 28 июля 1958 года памятника Маяковскому рождается тради- (   ) ция регулярных поэтических чтений; по библиотекам страны — бум «исповедальной прозы», инициированный новым литературным журналом «Юность». В Политбюро ЦК КПСС продолжают бороться Шендерова А. Слово и жест: Беседа с Людмилой Абрамовой // Театр. 2018. 1 № 33. С. 35. Вступительное сочинение Харитонова во ВГИК копия в распоряжении 2 (  автора  .  ) Личное дело Харитонова во ВГИКе копия в распоряжении автора  . 3 (   ) См.: Zubok V. Zhivago’s Children: The Last Russian Intelligentsia. Cambridge, 4 MА, 2009. P. 100–111, 94–96. Прохоров А. Унаследованный дискурс: Парадигмы сталинской культуры 5 в литературе и кинематографе «оттепели». СПб., 2007. С. 87. 47 3. Биография, пласт первый разные фракции, но после падения Молотова и Кагановича возврат к сталинизму представляется практически невозможным; советская экономика растет удивительными темпами на 10% в год  , Хрущев (   ) обещает в ближайшем будущем полное решение жилищного вопроса, а Коммунистическая партия уверенно возвращает себе былую привлекательность — за восемь лет начиная с 1956 года число ее (   ) членов увеличится с 7 до 11 миллионов человек .  6 При всем этом оттепель по-прежнему остается очень неоднородной; так, именно в 1957–1958 годах регистрируется максимальное за весь период позднего социализма количество уголовных дел, (   ) возбужденных по статье об «антисоветской агитации и пропаганде» .  7 Как раз осенью 1958-го из ВГИКа со скандалом отчисляют компанию студентов-сценаристов, на дружеской вечеринке решивших спародировать «старых большевиков» ; тогда же разворачивается  8 и печально известная кампания против Бориса Пастернака, получившего Нобелевскую премию за «Доктора Живаго». Впрочем, Харитонов пока всецело поглощен учебой. Под руководством Ромма, набравшего в этот раз смешанный, актерско-режиссерский состав мастерской, вместе с Харитоновым занимаются Андрей Смирнов и Андрей Михалков-Кончаловский, Игорь Ясулович и Валерий Носик, Людмила Абрамова и Галина Польских, Владимир Ивашов и Светлана Светличная, Борис Яшин и Виктор Трегубович . Кроме того, Ромм часто приглашает на занятия и сво 9 старшекурсников — Андрея Тарковского, Василия Шукшина, Александра Гордона, Александра Митту . С Шукшиным уже сняв- (   10 шимся в «Двух Федорах» Марлена Хуциева и напечатавшим первый рассказ в «Смене» Харитонов даже жил некоторое время в одной  ) комнате вгиковского общежития активно жалуясь на регулярное (   11 шукшинское пьянство и пахучие кирзовые сапоги   . Настоящими же  )  12 друзьями Харитонова во ВГИКе станут Людмила Абрамова и Игорь См.: Soviet State and Society Under Nikita Khrushchev / Ed. by M. Ilic, 6 J. Smith. London; New York, 2009. P. 13, 26, 4. 7 Ibid. P. 144. Герасимова О.Г. Кузница кинокадров — ВГИК. 1950–1960-е годы // Истори8 журнал: научные исследования. 2013. № 4 16  . С. 446–447. (   ) Состав мастерской приводится по сообщениям Людмилы Абрамовой, 9 Игоря Ясуловича и Светланы Светличной. Так же см. интервью с Игорем Ясуловичем на «Радио Свобода» 30 апреля 2006 года: www.svoboda.org/a/156493.html  . [   ] Людмила Абрамова, личное сообщение. 10 11 Климонтович Н. Далее — везде: Записки нестрогого юноши. М., 2002. С. 328. ЛИ. Ф. 2721. Оп. 3. 193 Ед. хр. 22. Л. 2. 4. Влияние Столицы: провинцификация К 1972 году за спиной Харитонова — четырнадцать лет московской жизни восемь из них — в качестве квартировладельца  , и жизни (   ) отнюдь не рядовой. Преподавание во ВГИКе, общение с выдающимися людьми в диапазоне от Михаила Ромма и Александра Румнева (  до Паолы Волковой и Рустама Хамдамова  , балерины, актрисы и ху ) в друзьях — все это не могло не сказаться на привычках, манерах и даже внешнем виде Харитонова. И нет ничего удивительного в том, что на менее искушенных и более молодых знакомых Харитонов умеет производить оглу- (   ) шительное впечатление: «Я ему казался каким-то там представителем свободного артистического мира, что ли. Он все подражал мне в одежде. Напр., дома ему говорят нехорошо ходить с такими волосами или так одеваться — а у него всегда перед глазами я. Там его удерживают в рамках приличий, а мой пример показывает ему европейскую свободу морали что ли. Что вот он я и не женат, и ни- (   ) чем не связан, и гости какие-то редкие, мол, у него бывают, тоже не вполне обыкновенные люди» 332  . Как вспоминает Ефим Шиф(   ) рин: «До этого я очень много слышал о нем, он был для меня фигурой необычайной, недосягаемо-мифической, запретной и от этого еще более привлекательной. … У Жени был круг знакомых, который <   > мне казался очень модным» 2: 160–161  . Обаяние обитателя «сво(  артистического мира» дополняется шармом интеллектуала; про Харитонова известно, что он защитил какую-то небывалую диссертацию «О диалоге в немотных действиях», снискавшую похвалу «самого Комы Иванова» 2: 96  , что он регулярно беседует о лите- (   ) ратуре с супругой философа Арсения Гулыги, что он свой человек в гостях у востоковеда Юрия Рождественского в МГУ. Словом, перед нами блестящее воплощение рафинированной столичной жизни. «Евгений Харитонов был поэтом Москвы и в целом — державного опыта», — как резюмировал Александр Гольдштейн .  1 Неожиданно то, что сила созданного к середине 1970-х образа используется Харитоновым отнюдь не для дальнейшего проникновения в «высшие сферы» московского общества. Скорее наобо- рот — именно в это время любимым занятием Харитонова станоГольдштейн А. Слезы на листовке Харитонов с отступлениями // Он же. 1 (   ) Расставание с Нарциссом: Опыты поминальной риторики. М., 2011. С. 246. 91 4. Влияние Столицы вятся визиты на железнодорожные вокзалы Москвы ради знакомств с провинциальными часто — деревенскими мальчиками . И стоит (   ) (   2 отметить, что сама возможность подобных «вокзальных знакомств» отражает ряд масштабных социальных процессов, идущих в стране, — продолжающуюся урбанизацию СССР , получение крестья 3 паспортов с 1974 года и широкое распространение «прописки по лимиту».  ) Начавшись однажды, такие вылазки все сильнее пленяют Харитонова сочетанием «запретной страсти» и «живой жизни», приправленным вполне реальным риском привести в дом уголовника «кто его знает может быть правда убил там на стройке» 186  . Для (  [   ] ) соблазнения гостей Харитонов использует целый арсенал приемов, освоенный им за долгие годы вращения в артистических кругах: может представиться художником, рисующим обнаженную натуру «Он Харитонов неплохо рисовал и мог рисовать какого-нибудь (  [   ] пэтэушника, моряка или очередного визитера, а через некоторое время модель уже была готова „к употреблению“» 2: 163  , может [   ] ) предложить игру в боди-арт, восходящую к пикантным рассказам Румнева о нагих танцовщиках, чьи тела покрывали узорами художники-супрематисты «Потом тот приведенный Валера разделся (   4 ради чего все и затевалось я нарисовал ему по груди и на животе два больших лица в поцелуе и дальше их продолжаю туда в плавки почти до него дошел» 256  , может завлекать музыкальными пла[   ] ) стинками «И пластинку „Крестный отец“. Он очень ждал» 276 (  [   ] ) и т.д. В конце концов, сама московская квартира функционирует как эффективный аппарат для соблазнения «Я сказал я возьму у тебя (  ты у меня, и он взял. Так, отплатить что ли за ночлег» 234  , и Ха- [   ] ) ритонов регулярно мечтает встретить на вокзале «Кого-то победней понепрописанней» 254  . (   ) Соответственно, с какого-то момента и художественная проза Харитонова начинает наполняться провинциалами; в ней мало москвичей, зато очень много юных приезжих — из Набережных Челнов 186  , Ижевска 288  , Фастова 275  , Калинина 76  . Отно- (   ) (   ) (   ) (   ) шение Харитонова ко всем этим мальчикам — абсолютно потребительское; знакомство с любым из них — просто повод для секса и для написания очередного лирического фрагмента. В духе БахОлег Дарк, личное сообщение. 2 Левин М. Советский век. М., 2008. С. 335–352. 3 4 Youshkova E. «Индекс цитирования» Александра Румнева: Штрихи к творческому наследию актера и исследователя // Toront нструкции которой мы теперь возвращаемся. 5. Биография, пласт второй: сети литературы Увольнение из ВГИКа летом 1972 года — безусловно, малоприятное — вовсе не означает радикальной перемены жизненных обстоятельств Харитонова. Осознающий себя, прежде всего, поэтом ,  1 он не сильно держится за место тем более — за возможность ка(  в официальных институциях; привыкший жить аскетично  ) и чувствующий за спиной поддержку родителей  , он не особенно (   ) беспокоится о зарабатывании денег. Впервые приходящих к Ха- (  ритонову гостей неизменно поражает абсолютно пустая большая комната его квартиры; кто-то полагает, что это нужно для занятий пантомимой — однако настоящей причиной является хроническое харитоновское безденежье . Наконец, Харитонов ничуть не теряет  )  2 в «социальном капитале», так как по-прежнему общается с многочисленными вгиковскими знакомыми, по-прежнему принимает у себя дома друзей и поклонников, по-прежнему остается в курсе всех событий и сплетен. Вероятно, лучшим выражением длящейся связи с кинематографом может служить работа Харитонова над диалогами для фильма Рустама Хамдамова «Нечаянные радости», которой он занимается как раз в это время текст под названием (  «По канве Рустама»  .  )  3 Зато, освободившись от преподавания, Харитонов начинает уделять гораздо больше внимания постановке «Доверчивых и вероломных» в Театре мимики и жеста — месте, приобретшем для него особую привлекательность на фоне масштабных политических изменений начала 1970‑х годов. К этому времени окончательно завершено послевоенное восстановление, бывшее главной причиной впечатляющего экономического роста СССР в 1950-е и 1960-е. Одновременно свертывается начатая еще в 1965 году реформа Косыгина по либерализации советской экономики, а в ЦК КПСС обсуждаются концепции, позволяющие увеличивать национальное богатство без отказа от строгих командных методов: идея «научно-технической «  Харитонов говорил про себя с гордостью: Я — поэт! — хотя, вообще, 1 [   ] он не был тщеславен. Ему во всем хотелось быть поэтом. Он даже курил сигареты „Пегас“» Гулыга. С. 11  . (   ) 2 Григорий Ауэрбах, личное сообщение. Согласно воспоминаниям Николая Климонтовича, текст «По канве Руста3 был написан Харитоновым не позднее осени 1973 года Климонтович. С. 294  . (   ) 99 5. Биография, пласт второй революции», призванной резко повысить эффективность управления, и идея значительного расширения объемов торговли СССР со странами Запада. Из последнего, в свою очередь, вытекает необходимость «детанта» — «разрядки напряженности» в отношениях между СССР и США. Но «детант», решая целый ряд важных внешнеполитических проблем СССР обретает признание в качестве второй «супердер(  предотвращает опасное для себя сближение США с Китаем, начинает активно торговать нефтью и золотом и расширяет трансфер западных технологий, результатами которого является строительство заводов ВАЗ и КамАЗ  , приводит к заметному ужесточению  ) ситуации внутри страны. Идея «мира во всем мире» внутренне близка Брежневу, однако он, с одной стороны, считает, что «разрядка» может быть реализована только при достижении военного паритета с США и потому траты государства на вооруженные силы продолжают (  расти  , а с другой стороны, с предубеждением смотрит на западную  ) культуру, проникновение которой в СССР явно ускорилось после начала «детанта» . Как следствие, брежневская «борьба за мир» со 4 дальнейшим усилением цензуры и контроля над любыми проявлениями свободомыслия; на XXIV съезде КПСС в марте 1971 года Брежнев прямо говорит об «идеологической войне», которую Запад ведет против СССР. Но как раз поэтому Театр мимики и жеста, где готовит свой спектакль Харитонов, оказывается столь удобной для работы институцией — поддержка Всероссийского общества глухих позволила воспитать здесь сильную труппу актеров «Советская культура глухих переживала в это время что-то вроде (  „золотого века“, особенно в своей театральной традиции, имеющей давнюю историю»  , а куда меньшее внимание со стороны властей  )  5 по сравнению с надзором над флагманами советского театра тех (  лет — «Таганкой» Юрия Любимова, МХАТом Олега Ефремова, Театром на Малой Бронной Анатолия Эфроса дает простор для не-  ) ортодоксальных режиссерских экспериментов. Плюсы этой ситуации Харитонов старается использовать максимально. М. Economic Growth and Slowdown // Brezhnev Reconsidered / Ed. 4 by E. Bacon, M. Sandle. New York, 2002. P. 44–48; Hanson P. The Rise and Fall of the Soviet Economy: An Economic History of the USSR from 1945. New York, 2014. P. 122; Зубок В.М. Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева. М., 2011. С. 386; Brudny Y.M. Reinventing Russia: Russian Nationalism and the Soviet State, 1953–1991. Cambridge, MА, 2000. P. 101. 5 Кайатос А. Говорящие в беззвучии: скорее молчаливы, чем немы: Советский театр глухих и пантомима после Сталина // Журнал исследований социальн lobalization. Montreal, 2007. P. 152–156. 6. Влияние Петровки: транспарентизация В конце 1978 года вгиковские знакомые Харитонова потрясены жестоким убийством молодого киноведа Александра Волкова, учившегося на одном курсе с Алиной Шашковой 519; 1: 257  ; Волков за- (   ) рабатывал шитьем брюк, жил вместе с дядей-садомазохистом «кто (  украл мои плёточки которыми я люблю чтобы меня били вскричал В.Н.» 217 и, по всей видимости, был близким товарищем Харито- [   ] ) нова . Так как у Волкова нет родителей, а дядя задержан милицией  1 в качестве подозреваемого, похоронами убитого должны заниматься друзья. Шашкова и Харитонов, регулярно общающиеся на темы религии, собираются похоронить Волкова по православному обычаю; для того чтобы получить тело, Харитонов идет на Петровку, 38. Но здесь события принимают совершенно неожиданный оборот — ведущий дело следователь обвиняет в убийстве Волкова самого Харитонова и начинает требовать от него оформления явки с повинной 1: 275  . (   ) Харитонов, двумя годами ранее блистательно отбившийся от КГБ, оказывается абсолютно не готов к преследованию по уголовной статье. Во время допроса он теряет сознание , а потом болезненно  2 переживает и стандартные милицейские процедуры «Какое право (  имеет полицейская тварь брать своей тупой лапой мою руку и показывать на мне другому милиционеру как надо ставить отпечатки пальцев» 228  , и намеки следователя на то, что против него уже [   ] ) даны показания «Вс.Н. не мог показывать того чего не было на меня. (  Я не мог бить его его плёточками» 227  , и общий грубый стиль [   ] ) работы советской милиции «Он разговаривал со мной как с за- (  ведомо виновным» 227  . Ситуация усугубляется тем, что милиции [   ] ) известно об уголовном деле 1963 года «мужеложство»  , по которому (   ) проходил Харитонов 228  . Используя это обстоятельство, следо(   ) ватель шантажирует Харитонова судебно-медицинской экспертизой «мужеложства» «Он Харитонов в панике обзванивал своих (  [   ] друзей-гомосексуалистов, предупреждая о том, что с ним нельзя больше поддерживать никаких отношений» 1: 11  . Нависшая над [   ] ) Харитоновым угроза была вполне реальной — экспертиза широко применялась милицией с середины 1960-х, а 1978 год вообще оказался Дарк. С. 186. 1 Аида Зябликова, личное сообщение. 2 158 транспарентизация одним из рекордных по числу обвинительных приговоров за «мужеложство» на территории РСФСР в период с 1961 по 1981-й   . И хотя (   )  3 в итоге следствие объявит преступником дядю Волкова и снимет подозрения с Харитонова, пережитый шок «Какое право он имеет (  угрожать мне экспертизой, не задумываясь головой коновала, что так называемая экспертиза сама и есть садистская выдумка» 228 [   ] ) и ощущение собственной беспомощности перед действиями государства «Они просто вызвали и припугнули. А имеют ли они право (  говорить тебе то чего нет? Они имеют право на все. Это у тебя нет прав» 227 наложат явный отпечаток как на психологическое со- [   ] ) стояние Харитонова, так и на способ его письма. Харитонов потрясен внезапно открывшейся ему прозрачностью советской вселенной; он вдруг понимает, что — несмотря на видимое разделение приватной и публичной сфер — власть может знать о нем абсолютно все, включая регулярно набираемые телефонные номера , «грехи» пятнадцатилетней давности и даже то,  4 как расположены «застарелые рубцы в заднем проходе» 228  . При (   ) этом сама реакция Харитонова на такую прозрачность выглядит парадоксальной: он не пытается как-то затемнить обстоятельства личной жизни, но, напротив, становится гораздо более откровенным. Речь здесь, впрочем, не о жизни как таковой, но о ее литературной репрезентации: если чувство собственной малости перед Державой порождало желание уменьшать текст, а ощущение чуждости Столице вело к подчеркиванию провинциальности, то понимание того, что Петровке заранее известны любые тайны, заставляет резко повышать интимность письма. Видимое бесстрашие порождено глубочайшим чувством безнадежности: «В любой момент когда им вздумается меня могут вызвать петровка или Лубянка и продержать сколько им надо пока не выяснится моя невинность» 227  . Скрываться отныне (   ) не нужно, ибо это бессмысленно. Собственно, из данной интуиции и выводится та удивительная стратегия позднего Харитонова, которую можно назвать стратегией транспарентизации текста. Реализация этой стратегии прослеживается на самых разных уровнях. До 1978 года харитоновские произведения от «Духовки» (  до «А., Р., я» представляли собой связные закругленные истории,  ) Хили Д. Гомосексуальное влечение в революционной России: Регулирова3 сексуально-гендерного диссидентства. М., 2008. С. 316. Евгений Харитонов: «регистрируется и это, что только набирали этот 4 номер. чаще всег », к разбору которых мы теперь переходим. 7. Текст 1: «Слезы об убитом и задушенном» В начале 1979 года Харитонов соединяет множество прозаических и поэтических фрагментов, сочинявшихся им в период с 1977-го по 1978-й , в большое произведение, которому дает название «Слезы  1 об убитом и задушенном». Несмотря на изобилие затрагиваемых тем, главным событием, вокруг которого организуется текст, является убийство харитоновского друга Александра Волкова: «! здравствуй дорогой Саша ! Ну Как Там Живется На Том Свете? это я пришел отдать должок» 239 .   Харитонов не желает верить в то, что преступником был (   ) родной дядя Волкова «Бедный Вс.Н. Он помогал Саше, приносил ему (  еду потому что был одинок. Саша добрый и несчастный. Ветер дует страшно мы в теплых домах а он острижен наголо в камере с резким электрич.светом хотя его вина не доказана» 229 ,   и позднее его инту- [   ]  ) иции подтвердятся: выяснится, что Волков стал жертвой двух молодых людей, с которыми познакомился на вокзале и привел к себе домой 1: 275  . Собственно, одно из очевидных достижений «Слез об убитом (   ) и задушенном» заключается как раз в том, что Харитонову удается поднять эту заурядную криминальную историю до высот настоящей трагедии, оплакивающей одиночество и беззащитность человека. И потому Волков для Харитонова — не просто презираемый всеми «киноведик» и погибший интимный друг . Неспособный сопро 2 грубой физической силе и задушенный уголовниками в собственной комнате, он рассматривается Харитоновым как почти аллегорическая фигура, выражающая опыт жизни гомосексуала в СССР «все вы — задушенные гомосексуалисты», — спустя год (  напишет Харитонов в «Листовке» 313  . [   ] ) И здесь нужно отметить, что, согласно Харитонову, главным качеством советского гея качеством, которым сполна обладал и убитый (  Волков является слабость. Это убеждение расположено в русле  ) 1 В «Слезах об убитом и задушенном» встречаются упоминание скандала, разразившегося после выступления харитоновской Школы в Театре на Юго- Западе осень 1977-го  , письмо Харитонова к Людмиле Петрушевской осень (   ) (  1977-го  , описание концерта в честь открытия XXVIII съезда ВЛКСМ апрель  ) (  1978-го  , мысли о выставке Ильи Глазунова в Манеже июнь — июль 1978-го  .  ) (   ) О фрагменте про «международную человечность» Михаил Файнерман пишет Науму Вайману в декабре 1978-го Вайман Н. Ямка, полная птичьих перьев (  Письма Миши Файнермана  . М., 2008. С. 40  . (   )  ) Марианна Новогрудская, личное сообщение. 2 Дарк. С. 186. 3 165 7. Текст 1 вполне определенной и довольно специфической традиции ис(  мужской гомосексуальности в России — восходящей к рассуждениям Василия Розанова о «мужедевах» и мыслям Павла Флоренского о «гипомужчинах». Следуя такой традиции, Харитонов описывает советских геев как жеманных, манерных и слабых существ. Мотив любви именно к слабым мальчикам проходит через всю харитоновскую прозу: «Я люблю тебя слабого» 52  , «А я тебя люблю (   ) что ты слабый и бездарный» 253  , «Слабые мальчики и девочки  , (   ) (   ) распустите, пожалуйста, слух, что я тиран. И я вас буду любить» 309  . И если в США к концу 1970‑х годов формируются брутальные (   ) гей-субкультуры chabs и bears, то советские гомосексуалы в текстах Харитонова намеренно идентифицируют себя как «слабый пол»: «У всех клички, та Джульета, та какая-нибудь Жаклин» 290  , «Он на- (   ) учил меня откликаться только на женское имя. И в душе и в теле сознавать себя ею» 310  , «Ну который представляет себя женщиной (   ) ему-то еще ладно, а который за мущину» 242  . Недаром харьковские (   ) геи, упоминаемые Харитоновым, пьют «так называемый слабенький» кофе 243  . Недаром гомоэротическое влечение Харитонов понимает (   ) как возможность «поддаться слабости влюбляться в самих себя» 312  . И недаром он убежден, что в любых «сильных» манифестациях (   ) гомосексуальности нет никакого смысла «Западный закон позволяет (  нашим цветам открытые встречи, прямой показ нас в художестве, клубы, сходки и заявления прав — но каких? и на что?» 314  . [   ] ) Эта принципиальная слабость всех советских геев имеет довольно неожиданное следствие — несчастную любовь. «Слабые мальчики» мечтают о сильном мужчине, однако претендующий на их внимание Харитонов вовсе не чувствует себя сильным. Ровно наоборот — он тоже очень слаб. Генезис своей слабости Харитонов возводит в довольно физио(  ключе к раннему детству, когда родители вынуждены  ) были отправить его в Сталинск: «Его вскормили на искусственном молоке. На простом материнском молоке желудочек закаляется, а искусственное усваивается без усилий и разнеживает. И впредь он просит одну слабую нежную еду. Он уже не станет жить в походных условиях и легко расклеится при любом вмешательстве жизни в его теплицу» 181  . Харитонов, действительно, плохо развит (   ) физически; в частности, одна из двух троек в его школьном аттестате — по физкультуре . Мотивы физической слабости регуля великого пятичастия», «Непьющем русском». 8. Текст 2: «Непьющий русский» Произведение «Непьющий русский» закончено собрано из разных (  фрагментов Харитоновым в 1979 году, по всей видимости — немного  ) позже «Слез об убитом и задушенном». Аффект от событий, связанных с делом Александра Волкова, достаточно ослабел, Харитонов захвачен другими неожиданными вызовами и переживаниями, а потому и общая направленность нового большого текста оказывается совсем иной. «Непьющий русский» начинается с рассуждений о судьбе писателя в СССР; точнее — с рассуждений о последствиях гипотетического успеха неофициального автора в качестве официального: Да, можно добиться такого положения, что ты показан у нас в государстве совершенно в своем качестве, чтобы видно было что и у нас есть что-то европейское что ли. И на твоем вечере твои же права будет беречь КГБ и тебя будут посылать заграницу в виде показательного участка культуры, но это неприятно и губительно, тут пахнет оранжереей и убийственной фальшью, это твое удельное княжество за забором маленького тиража и вечера в творч. доме и предисловием к тебе, все сводящем на нет сводящем все, якобы, к мастерству 265  . (   ) (   ) Подобные размышления о «показательном участке культуры» с неизбежностью кажутся инспирированными самым громким литературным событием начала 1979 года — скандалом вокруг организованного Василием Аксеновым, Виктором Ерофеевым и Евгением Поповым альманаха «МетрОполь». Среди авторов альманаха были и знакомые Харитонова — Генрих Сапгир и Владимир Высоцкий; Николай Климонтович упустил эту возможность, так как не смог дозвониться до Аксенова , а Людмила Петрушевская отказалась  1 в последний момент, вняв совету приснившейся ей Ахматовой , —  2 но дело даже не в знакомых. Куда важнее, что «МетрОполь» всколыхнул волну бурных дискуссий: пока официальная пресса клеймила альманах как «порнографию духа», в литературных кругах спорили о самой возможности независимых изданий в СССР попутно гадая, (  Климонтович Н. Далее — везде. С. 255. 1 Петрушевская Л. Девятый том. М., 2003. С. 46–47. 2 177 8. Текст 2 не являлось ли истинной целью «МетрОполя» повышение известности его участников на Западе   .  )  3 Харитонов вряд ли мог видеть себя среди авторов «МетрОполя», однако решительный разгром альманаха, судя по всему, дополнительно усилил его невеселые прогнозы относительно официальных публикаций и «признания» в СССР: «Да, славы и имени особого не будет и надо жить исходя из этого. В справочники занесен не буду и лечиться буду в обыкнов. районных поликлиниках. И что такого. Надо искать минуты счастья не в этом. Наверху общества мне не бывать. На дачах в соснах не живать» 265  . (   ) Тот факт, что оттепель в советской литературе в 1979 году совершенно непредставима, связан и с рядом внешнеполитических обстоятельств — на границах СССР становится все более неспокойно. Начавшаяся 17 февраля 1979 года вьетнамо-китайская война имеет одним из своих следствий отказ Китая продлевать Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи с СССР осудившим китайскую агрессию (  во Вьетнаме  , истекающий в 1980-м. Фактическое денонсирование  ) Договора создает у советских граждан — хорошо помнящих военный конфликт на острове Даманский в 1969-м — впечатление, что Китай в ближайшем времени планирует агрессию и против СССР. Харитонов, чьи родители живут в Сибири, совсем не просто так беспокоится о том, «чтобы китаец не лез на новосибирск» 232  , и за- (   ) писывает об одном из своих любовников: «И вот его заберут пошлют на китайскую границу и он погибнет защищая нас в наших стенах» 276  . Помимо Китая, тревогу вызывает и Афганистан; уже в марте (   ) 1979-го, после событий в Герате, советское руководство начинает рассматривать возможность ввода войск в эту страну и мобилизует 103-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию. Понятно, что в подобных условиях власть отнюдь не намерена поощрять эскапады либеральных писателей; наоборот — основная ставка в который раз делается на авторов-почвенников с их ксенофобией и патриотизмом . И это, опять же, не дает Харитонову поводов для оптимиз 4 — несмотря на выраженный националистический сантимент, от «деревенщиков» и «патриотов» Харитонов отстоит еще дальше, чем от либералов. Таким образом, в 1979 году Харитонов имеет основания смотреть на вещи мрачно — и эта мрачность зафиксирована в специфической 3 Климонтович Н. Далее — везде. С. 261. Brudny Y.M. Reinventing Russia: Russian Nationalism and the Soviet State, 4 1 ией которой станет харитоновский «Роман». 9. Текст 3: «Роман» В конце 1979 года Харитонов завершает свое самое крупное и самое радикальное произведение — «Роман». Без сомнения, в стилистическом отношении этот текст — с его зачеркиваниями, пустыми страницами, перевернутыми словами и печатью строк по синусоиде — можно считать высшим достижением Харитонова. Но, вероятно, именно в силу стилистической изощренности «Роман» остался практически не понят современниками: даже благожелательные читатели говорили о «Романе» как о «поэтическом самоубийстве» автора или как о «претенциозной зауми с матом и пустыми  1 страницами» .  2 Для понимания «Романа» нужно в первую очередь разобраться с его формальной структурой — еще более прихотливой и еще более фрагментарной, чем у двух предшествующих вещей «великого пятичастия», и заставляющей нас вспоминать то догадку Яна Уотта о том, что форма романа функционирует как комментарий к самой себе , то фразу Фредрика Джеймисона о Розанове, который «ил 3 распадение романа на подготовительные материалы к нему» . Харитоновский «Роман», действительно, собран из мно 4 фрагментов, написанных в период с 1976 по 1979 год ; и здесь  5 возникает первый важный вопрос — по какому принципу автор выбирал эти фрагменты? Если говорить коротко — по принципу отделения писателя от мира. Базовая харитоновская идея текста как реакции на «жизнь вокруг» по-разному воплощается в разных произведениях «великого пятичастия» — если в «Слезах об убитом и задушенном» ответ на происшествие может быть любым, то в «Непьющем русском» он всегда будет только отрицательным. Написанный после «Непьющего русского» 1 Климонтович. С. 295. Письмо Игоря Шелковского Александру Сидорову, 11 сентября 1984 года: 2 Шелковский И. Переписка художников с журналом «А–Я». М., 2019. Т. 2. С. 336. Watt I. The Rise of the Novel: Studies in Defoe, Richardson and Fielding. 3 Berkeley; Los Angeles, 1957. P. 30. Джеймисон Ф. Проект формалистов // Он же. Марксизм и интерпретация 4 культуры. М.; Екатеринбург, 2014. С. 97. 5 В «Романе» встречаются описание визита сотрудника КГБ в ДК «Москворечье» лето 1976-го и заметка о гибели в авиационной катастрофе футбольной (   ) команды «Пахтакор» август 1979-го  . (   ) 189 9. Текст 3 «Роман» доведет идею реакции как отказа до ее высшей логической точки где она начнет разрушать саму себя — до мечты о полной, (   ) тотальной изоляции автора от внешнего мира, от любых стимулов и вызовов. А потому «Роман» одновременно и подтверждает харитоновское понимание литературы «реакция на случаи»  , и пытается (   ) выйти за его пределы — путем избавления, отгораживания от любых возможных «случаев». Собственно, на фоне всех остальных текстов «великого пятичастия» являющихся ответами на «живую жизнь», (  и потому неизбежно несущих в себе некий отпечаток «социального»  ) «Роман» представляется единственным примером чистого, действительно «асоциального» искусства, искусства, никак не зависящего от мира снаружи, истинного l’art pour l’art. Именно вознамерившись создать шедевр «искусства ради искусства», Харитонов осознает свое усилившееся с годами одиночество (   ) в качестве возможного стилистического ресурса. При этом сохранившаяся с вгиковской юности склонность к светским развлечениям очевидно мешает писать «Роман» «2 страсти борют / ся: одна си- (  деть у огня мирно читать и / писать, другая когда говорят что кто- то кого- / —то завел собираются в Воронке сломя голову / пуститься в безумства» 171  , грозит тем, что он станет очередными «Слезами [   ] ) об убитом и задушенном»; и потому Харитонов должен сознательно игнорировать окружающий мир, должен намеренно культивировать одиночество и домоседство: «Мой подвиг сидеть на ме / сте. Мой подвиг вытягивать нить» 190  . Такая практика во многом тяготит (   ) Харитонова, и читая его тексты подряд, можно видеть огромный объем риторической работы, которую проделывает автор, чтобы свыкнуться с требуемым положением вещей. Свое добровольное затворничество Харитонов последовательно сравнивает с раковиной моллюска «я забрался в раковину никогда из нее не выйду» 252  , (  [   ] ) с музейным хранилищем «я хранитель своего письма сторож свое / (  го музея» 170 и с тупиком «ужневыйтиизеготупикавновыедали» [   ] ) (  176  , «и вот писатель все больше и больше отъединяется от всех, все [   ] глубже и глубже заходит в свой тупик. До свидания. Желаю и вам найти свой тупик» 295  . Однако главной метафорой постепенно ста- [   ] ) новится тюрьма — слово, смысловая траектория которого довольно любопытна: сначала «тюрьма» понимается буквально «У тети Лиды (  у тети Тони детей не было / они застудили в тюрьме» 62  , «в тюрьме [   ] в КПЗ где сидел Вс.Н.» 244  , потом начинает обозначать любые [   ] ) строго ограниченные области «Они хотят спрятать вас от народных (  глаз в тюрьму культуры» 223  , «на зарядку становись / из тюрьмы [   ] своих костей» 239 и, наконец, ва последних года (   ) жизни Харитонова. 10. Биография, пласт третий: домашний арест История с убийством Александра Волкова и последующими обвинениями на Петровке стала для Харитонова чем-то вроде личной версии «арзамасского ужаса». Пережитый болезненный опыт сказался на всем — будь то литературная форма новых текстов ставшая более (  прозрачной, фрагментарной и диалогической  , психологическое  ) самочувствие Харитонова пришедшее вдруг ощущение беззащит(  перед лицом государства не оставит его до самой смерти  ) или общее впечатление, отныне производимое им на окружающих Татьяна Щербина: «Он был высоким, худым, очень бледным, зам- (  кнутым, неконтактным человеком»; Филипп Берман: «Он был очень замкнутым человеком, очень молчаливым, закрытым внешне, действительно, как он и написал»  .  )  1 Этот «замкнутый, молчаливый, закрытый внешне» человек рази тельно отличается от веселого и общительного денди, каким был Харитонов в 1960-е. Жизненные обстоятельства переплетаются здесь с литературными установками — идея писательства как «домашнего ареста» ведет к тому, что Харитонов все больше интересуется образами отшельников, аскетов и монахов: «А уединенный художник о, там схима и вериги он тоже любит разговаривать и болтает и болтает двух слов за все время не скажет. И в этом его Божий или похожий на Божий смысл похожий на смысл жизни трудящегося на молитвенном поприще» 264  . Явный интерес к религиозной тематике (   ) окрашивает все тексты «великого пятичастия» и так же отчасти связан с делом Волкова. «Слезы об убитом и задушенном» недаром начинаются с рассуждений о грехе: «Итак. Вера спасение покаяние откровение; грех. ГРЕХА нет» 220  . В данном отрывке «грех» — это (   ) убийство Волкова, в котором несправедливо обвинен Харитонов, пошедший на Петровку, 38, как раз для того, чтобы «по-христиански» похоронить своего друга. Однако примечательная особенность писателя Харитонова состоит в том, что любые экзистенциальные проблемы трактуются им как возможный стилистический ресурс. А потому и понятие «греха» довольно быстро переводится в сугубо литературную плоскость: «Жизненного греха за мной нет, потому В двойном подполье: Передача Дмитрия Волчека «Культурный дневник» 1 на «Радио Свобода», 8 июня 2011 года www.svoboda.org/a/24229432.html  . [   ] 201 10. Биография, пласт третий что все что там в жизни это так, а на самом деле то, что в художестве. … И вот я, например, сложил слова и принес их всем. То есть, <   > Богу? И вот когда эти слова вышли, я спасаюсь, а когда не выходят это не грех, они ещё выйдут. Есть только все время страх греха, что не выйдет» 220–221  . Увлечение Харитонова переводом дискурса (   ) религии в дискурс литературы «СПАСЕНИЕ в том, что составляю (  эти стихи, оно же и ОТКРОВЕНИЕ» 221  ; «но в чем я исповедуюсь, [   ] открываюсь в своем, чтобы это стало общим; потому что действието идет в языке, а язык общее Божье  » 221 вполне закономерным (   ) [   ] ) образом приводит к тому, что главной фигурой всей мировой словесности становится для него евангелист Иоанн. Иоанн не только предложил удобную формулу для слияния Теоса и Логоса, активно используемую Харитоновым «Назначение своей (  жизни он видит в художестве словесном  . И укрепляется тем что (   ) в самом Ев. от Иоанна вначале было Слово. И Слово было Бог» 220  ; «Слово БоГ. Словом , нельзя бросаться. Все дело в слове» [   ] (   ) 218  ; Харитонову дополнительно импонируют и гомосоциальные [   ] ) отношения Иоанна с Христом «Надо закончить с гомосэксуализ(  Это дело нехорошее. Ничего из этого не получается. … Одно <   > было приемлемо, когда Иоанн любил Христа и посвятил ему всю жизнь. Но то был Христос. И у него было учение» 242  , и тот факт, [   ] ) что Иоанн как и сам Харитонов был автором, не преуспевшим (   ) в издании своих книг «Самый великий писатель с тех пор как земля (  попала в Созвездие Рыбы — Иоанн Богослов — никогда не издавался отдельно. Оба его сочинения мы знаем только по альманаху под названием Новый Завет» 238  . [   ] ) Впрочем, в отличие от Иоанна Богослова, у Харитонова пока нет надежд даже на публикацию в альманахе. И дело не только в содержании его текстов, посвященных однополой любви; стиль письма, круг чтения, литературные вкусы — все это резко отделяет Харитонова как от почти всех официальных, так и от многих неофициальных авторов. За полгода до своей смерти Харитонов опишет личную иерархию великих писателей, где после Иоанна Богослова «Самый не- (  обыкновенный, самый проникновенный, самого ясного ума чел. на земле был, несомненно, Евангелист Иоанн» 327 будут следовать [   ] ) Оскар Уайльд тексты которого Харитонов регулярно «цитировал (  наизусть»  , Джеймс Джойс хотя «Джойс не был гомосексуалистом,  ) (   2 что не дало ему стать столь проникновенным как Оскар Уайльд, К 125 Евгений Попов, личное сообщение. 126 11. Текст 4: «Слезы на цветах» «Слезы на цветах», по всей видимости, закончены Харитоновым во второй половине 1980 года ; как и предыдущие вещи «великого  1 пятичастия», они скомпилированы из множества небольших фрагментов, написанных по разным поводам. Впрочем, известное формальное сходство не должно заслонять принципиальных отличий; и если в 1979 году Харитонов пытался создать шедевр «чистого», свободного от внешних влияний искусства «Роман»  , то в 1980-м (   ) он завершает добровольную изоляцию, выходит из своего «тупика» и возвращается в мир — чтобы вновь созерцать расцветающую со всех сторон «живую жизнь»: «Вот только что, вот оно было это время, и все испарилось, группы перегруппировались, настроения ушли и друзья раздружились. Уже другие формы жизни на свете и мне их поздно узнавать. ПТУ, Вокально-инструментальный ансамбль, Шведская семья» 294  . С литературной точки зрения до- (   ) вольно любопытен сам процесс упаковывания Харитоновым этих «форм жизни» в лаконичные фразы, где молодежная политика партии одобренная свыше популярность «вокально-инструмен(  ансамблей», призванных отвлечь советских школьников от нежелательного увлечения западной рок-музыкой соседствует  ) с политическими амбициями члена Политбюро ЦК КПСС Григория Романова главного сторонника развития системы профтехучилищ (  в СССР и с промискуитетом «шведская семья»  , столь характер-  ) (   ) ным для эпохи, уже пережившей «сексуальную революцию», но еще не столкнувшейся с эпидемией СПИДа. Однако этот поток новых впечатлений не вызывает в Харитонове ничего, кроме чувства горькой резиньяции: «Обступила жизнь, где мне нет веселого места. Молодежь мне скажет: вы нам уже неинтересны, но для понимания нас вы отлично подходите. Так что давайте, мы будем вам показывать свой гений, а вы давайте понимайте» 294  . (   ) Но что же случилось — и откуда такая горечь? Случились 1980-е а Харитонов рожден в 1940-е  . (   ) Летом 1980-го Харитонову исполнилось тридцать девять лет; еще через год его возраст будет начинаться с четверки, пойдет пятый десяток. И, кажется, сама эта цифра чрезвычайно угнетает ХариС датировкой «1980 год» фрагменты «Слез на цветах» были опубликованы 1 в журнале «Грааль» 531  . (   ) 229 11. Текст 4 тонова. «Он говорил, что очень боится старости», — вспоминает Александр Самойлов ; «Когда ему исполнилось сорок лет, то есть  2 за год до смерти, он почитал себя совершенным стариком», — указывает Николай Климонтович . Более всего Харитонов беспоко 3 о своей внешности «Вчера три часа в зеркало смотрел. Какой (  же я стал уродливый»  , которая, действительно, меняется: кожу  )  4 «избороздило» , появились «резкие вертикальные морщины вдоль  5 щек» , а некогда голубые глаза «как-то выцвели, опустели» . По мне 6 Климонтовича, «он боялся, что начнет стареть — морщины, седина — и перестанет быть красивым, перестанет привлекать мальчиков» . Впрочем, проблема старости связана не только с ин 8 стороной жизни; еще острее заставляет Харитонова переживать свой возраст отсутствие видимых достижений в литературе. В 1980 году Харитонов окружен авторами, которые заметно моложе его — но при этом уже добились успехов: прогремевший подборкой рассказов в «Новом мире» с предисловием Василия Шукшина Ев- (   ) гений Попов младше на пять лет, скандальная звезда «МетрОполя» Виктор Ерофеев — на шесть лет, выпустивший в 1977 году в «Советском писателе» книгу повестей Николай Климонтович — на десять лет. Харитонов, находками которого отчасти питается литературная среда , отчаянно не желает становиться «культурным перегноем»  9 если воспользоваться язвительной формулой Михаила Гаспарова  , (   )  10 однако именно такая судьба все чаще предстает перед его мысленным взором: «И нюхаю я: летит ко мне цветочек, лапками машет. Здравствуй, мой миленький цветочек. Чего ты от меня хочешь? А хочу, говорит, от тебя всей твоей жизни. На, возьми мою жизнь и отдай мне всю мою смерть. Тут я и умер, и он на мне вырос» 294  . (   ) Харитонов не поспевает за молодыми коллегами; Харитонов не привлекает молодых любовников — довольно неожиданным образом старость начинает напоминать… «домашний арест». Но это, несомненно, куда более брутальная и более радикальная версия «доАлександр Самойлов, личное сообщение. 2 YY, личное сообщение. 3 4 Гулыга. С. 29. Ефим Шифрин, личное сообщение. 5 Вайман Н. Монтажная стружка о Евгении Харитонове // Openspace.Ru. 6 2011. 22 июня. Могутин Я. «Другой» Харитонов и его «непечатное» творчество // Неза7 газета. 1993. 7 апреля. YY, личное сообщение. 8 9 Ефим Шифрин: «Сейчас я кое-кого читаю, и у меня возникает ощущение, что харитоновской лексикой сильно попользовались» 2: 163  . (   ) Гаспаров М.Л. 3. Т. XXXVIIa: Ходский — Цензура. С. 858. 12. Текст 5: «В холодном высшем смысле» Последняя вещь «великого пятичастия», «В холодном высшем смысле», включает в себя фрагменты, написанные в 1980 и 1981 годах ,  1 и, вероятно, закончена Харитоновым весной 1981 года. Подобно другим поздним произведениям Харитонова, этот текст является реакцией на внешний — и в этот раз довольно необычный — вызов. Если «Слезы об убитом и задушенном» откликались на ряд бытовых происшествий, «Роман» — на добровольную изоляцию в квартире, а «Слезы на цветах» — на подступающую старость, то «В холодном высшем смысле» возникает как реакция на пишущую машинку. Такое утверждение кажется неожиданным — ибо существует устоявшееся мнение о Харитонове именно как о виртуозе пишущей машинки; как отмечает Кирилл Рогов, в текстах Харитонова «технические ухищрения на пишущей машинке обнаруживают ее как орудие письма и вводят момент записывания в саму ткань текста, передоверяя машинке культурную мифологию пера и карандаша» 7  . Однако на самом деле Харитонов почти всю свою жизнь сочи- (   ) нял, записывая тексты от руки «В кресле скорча ноги дни и вече- (  ра черкать черкать пока ничего не выйдет» 239  ; больше того — [   ] ) он придавал огромное значение вопросам именно почерка: «Кагда эта васпраизвидут всё патеряица / почерк ни видна будит / миня нада видить факсимиле» 56  . И потому, когда Харитонов именует (   ) себя «злостным непечатным писателем» 324  , это нужно понимать (   ) не только в том смысле, что его не печатают в журналах  , но также (   ) и в том, что он сам не печатает на машинке  . В отличие от множества (   ) коллег по литературному цеху, охотно работающих за машинками, Харитонову куда ближе архаичный инструментарий перьев и карандашей, старинная эстетика рукописных книг, мерцающая игра росчерков и завитушек: «Вот я лежу и уткнулся и согрелся как котик, и ручкой мелко пишу и все на своем месте. И я в своей точке. Человек, у которого вся жизнь на кончике пера. Все ради этой точечки, которая все время скачет по бумаге и составляет различные линии из каких-то крючков и закорючек, называемых буквами» 324  . Если (   ) 1 В тексте «В холодном высшем смысле» встречаются заметка о похоронах Владимира Высоцкого июль 1980-го  , зарисовки наступающей зимы видимо, (   ) (  зима 1980/81 года и описание работы на пишущей машинке весна 1981-го  .  ) (   ) 241 12. Текст 5 верить Николаю Климонтовичу, у Харитонова и не было собственной пишущей машинки; освоение этого механизма началось только тогда, когда Харитонов принял решение самостоятельно набрать книгу «Под домашним арестом»: он «одолжил у кого-то машинку, и прилежно, как ученик, не имея навыков быстрого печатания, с утра до вечера и с вечера до утра сидел и отпечатывал свою книгу, в которую включил все, что с его точки зрения было достойно быть включенным в итоговое собрание» .  2 Одним из «побочных» результатов описанной работы на машинке в первой половине 1981 года как раз и стало появление текста «В холодном высшем смысле». Попытка сочинять, сидя непосредственно за пишущей машинкой, означает ни много ни мало перемену всей парадигмы писательского труда; ощущение шока, спровоцированного такой переменой, явственно проницает первые строчки «В холодном высшем смысле»: «НОВОЕ ДЕЛО печатать на машинке вместо тетрадки посмотрим что выйдет как-то непривычно. Непривычно. М-да. … <   > Это не то что фламастером тогда. Как-то тут всё разграниченней. Нет, так не переучиться» 321  . Столь сильная реакция на событие, (   ) которое многим показалось бы рядовым, довольно характерна для Харитонова и, по всей видимости, является составной частью его зрелого художественного метода, заключающегося в своеобразном «воспитании чувствительности». Полагая собственную жизнь довольно бедной на происшествия, Харитонов учится остро реагировать на самые ничтожные, едва уловимые воздействия внешнего мира. Это близко к сентиментализму XVIII века обширная тема (  слез, развиваемая Харитоновым, выглядит совсем не случайной  ,  ) но еще ближе к японской поэтике дзуйхицу, одним их главных мотивов которой является пристальное созерцание природы; и когда Харитонов пишет что-то вроде «вначале на голом багульнике вышли лиловые чудесные цветы потом сменились нежными листками потом и те забурели» 173  , — он, несомненно, наследует и подражает (   ) «чувствительности» высоко почитаемой им Сэй-Сенагон. Такой подход позволяет Харитонову достичь небывалой наблюдательности и чуткости красноречивые воспоминания Елены Гулыги: (  «Я инсценировала „любовь“ с Ваней, но Женька обо всем догадался, он ведь автор „Духовки“, его не проведешь»  , однако он же чреват  )  3 2 Конаков А. «То строчка кончается, то интервал»: Техника писателя Харитонова // Транслит дрогнуть и на- [   ] ) всегда оборваться. Заключение: и жизнь моя в июне В начале июня 1981 года писательская судьба Харитонова кажется только-только приближающейся к своему зениту. Книга «Под домашним арестом» сделана и успешно отправлена за границу — на попечение Василия Аксенова. Обосновавшийся в США Филипп Берман ведет переговоры с Ardis о публикации «Каталога» . Литераторы  1 обеих советских столиц единодушно признают талант и оригинальность Харитонова, а сам он совершенно искренне считает себя одним из величайших авторов современности — «и слава тем людям, кто в какие-то минуты это чувствует» 327  . Харитонов практически (   ) не употребляет алкоголь, почти никогда не болеет 2: 95 и всерьез (   ) планирует дожить до восьмидесяти лет . По его расчетам, в 1995 году  2 в СССР начнется новая политическая оттепель 326  , благодаря (   ) которой он сможет добраться до широкой публики: «Надеяться никогда не глупо» 326  . (   ) Впрочем, целый ряд возможностей «пробиться» существует прямо здесь и сейчас, в самых недрах брежневского «застоя». Так, в мае 1981-го к Харитонову обращаются Николай Климонтович и Евгений Козловский с предложением переделать в пьесу сказку Владимира Одоевского «Городок в табакерке» 2: 131  . Для Харитонова это (   ) очередной шанс выйти из «подполья»: пьесу планируют поставить на одной из интереснейших площадок театральной Москвы — в Театре имени Станиславского; режиссером будет Ольга Великанова 2: 131  , а главную роль исполнит жена Евгения Козловского Ели- (   ) завета Никищихина , известная зрителям благодаря спектаклям  3 Анатолия Васильева. К удивлению друзей, считавших переделку сказки рядовой и довольно скучной халтурой 2: 131  , Харитонов воспримет работу очень (   ) серьезно и менее чем за месяц напишет пьесу «Дзынь». Произведение сложное и многослойное, «Дзынь» среди прочего развивает идею, найденную Харитоновым в последней вещи «великого пятичастия» — литературный сюжет как побочный результат функционирования какого-либо механического устройства. И если в случае «В холодном высшем смысле» таким механическим устройством была пишущая 1 Берман Ф. Сталинская Родина // Snob.Ru. 2018. 21 января. Гулыга. С. 35А. 2 Игорь Четвертков, личное сообщение. 3 253 Заключение машинка, то в случае «Дзынь» им оказывается описанная Одоевским музыкальная шкатулка — полностью детерминированный и оттого (  немного жуткий мир, действующий по неизменным механико-ма ) законам: «Пружинка щиплет Валика, Валик хватает за ноги Молоточков, те руками колотят Колокольчиков, те говорят слово „дзынь“» 405  . Но именно в условиях заранее заданного по- (   ) рядка, правила и закона Харитонов чувствует себя уверенно и уютно; поскольку сюжет создается однозначно сцепленными между собой механизмами, постольку автор свободен для пристрастного разглядывания декораций, для ощупывания молоточков «бум!»  , для (   ) слушания колокольчиков «дзынь!»  , для экспериментов с входящи(  импульсами «А понятно, что пружинку снаружи заводят люди. (  Теперь пусть, как ее человек заводит. … Ну, можно еще, что пру- <   > жина работает от электросети, можно смешно трястись» 405–406  , [   ] ) для стихов по случаю «Бум-дзынь. Бум-дзынь. / Это мы. Это мы. / (  Это мы звоним из тьмы. / Бум. / Больше нас на свете нет, / только вы одни и есть, / бум, бум, бум» 426 и для лирических отступле[   ] ) ний «Знаете, чем можно продолжить? Можно починить табакерку. (  Отец мальчика например, вызвал слесаря. Житейское отступление. СЛУЧАЙ СО СЛЕСАРЕМ» 410  . В пьесе «Дзынь» мы находим [   ] ) в миниатюрном виде почти все любимые темы Харитонова: люди (   ) рассуждают о «тупике» «Я в тупике. Я никак из него не выбьюсь. (  Все одно и то же, одно и то же. Помогите же кто-нибудь. Я не хочу топтаться на месте. Я хочу до конца пройти свой жизненный путь!» 418  , колокольчики считают себя «цветами» «Ведь нас сделали [   ] ) (  когда-то, глядя на настоящих синих колокольчиков. Так вот, мы теперь не искусственные, а те самые и есть, луговые. И мы цветем в июне. Июнь! День рождения!» 433  , а время постановки оказы[   ] ) вается организовано по рекуррентному принципу «узора» «Слова (  „73 минуты и 55 секунд“ заняли 3 секунды плюс вот эти. А слова что „слова 73 минуты 55 секунд заняли 3 секунды плюс вот эти“ — заняли 7 секунд. Итого прошло 7 плюс 3 — 10 секунд и осталось 73 минуты 45 секунд» 406  . В этом смысле «Дзынь» функционирует как авто- [   ] ) метатекст — как рефлексия Харитонова над собственным стилем, над ходами и сюжетами «великого пятичастия». Несомненное художественное достижение, пьеса «Дзынь» заставляет задумываться и о возможной эволюции писателя Харитонова в 1980-е годы. Наметившееся движение к драматическому театру кажется не случайным: умение Харитонова «думать про другого — а что он обо мне подумает» 305 и настойчивые попытки (   ) имитировать «взгляд а позднего капитализма. М., 2019. С. 333. Указатель имен Абрамова Л.В. 7, 18, 38, 47–50, 54, 58, 61, 64, 70–72, 82, 87–88, 103, 216 Авдеев М.И. 169–170 Агаджанян А.С. 147 Адорно Т. 26, 29, 231 Айги Г.Н. 53 Айзенберг М.Н. 7, 15, 18, 19, 25, 28, 105–108, 118, 130, 131, 134, 154, 156, 203–205, 207, 228 Аксенов В.П. 18, 23, 25, 29, 171, 177, 183, 208, 209, 216, 225, 227, 253, 258 Аксенова М.А. 225 Алейников В.Д. 118 Александр I 13 Александров Г.В. 42 Алексеева Л.Н. 49 Алисова Н.У. 52 Аммон Г. 142 Андерсен Г.-Х. 47 Андрианова М.Ю. 224–225, 227, 250 Андропов Ю.В. 18, 82, 115, 134 Андросов В.В. 106 Арбатов Г.А. 67 Арсеньев П.А. 8 Арутюнян-Андронова Л.З. 142 Асаркан А.Н. 207 Ауэрбах Г.Л. 7, 10, 11, 34, 82, 83, 99, 101, 113–115, 119, 120, 131, 167 Ахмадулина Б.А. 18, 29, 225, 227, 257 Ахматова А.А. 53, 65, 177, 203 Ахметов Р.Ю. 51, 52, 56, 64, 72, 73 Ахметьев И.А. 7, 12, 96–97, 141, 150, 207, 227, 235 Бабочкин Б.А. 66, 72 Бальтазар Карлос Габсбург 147 Барсова В.В. 76 Барт Р. 46, 78–79, 173 Басин Б.А. 83 Бахман И. 67 Бахмутский В.Я. 89 Бахтин М.М. 27, 92–93, 146, 153 Безбородов А.Б. 149 Беккет С. 204 Белов В.И. 145 Бельды Н.И. 147 Беляева С.Ю. 16, 25, 130, 163, 207 Белякович В.Р. 18, 116, 138–139 Беньямин В. 235 Берг М.Ю. 7, 25, 45, 97, 172, 206, 219, 223, 225, 227 Бердяев Н.А. 147 Берелович А.Я. 12, 115 Берман Ф.И. 201, 209–210, 220–223, 253 Бернштейн С.А. 118, 150 Бёлль Г. 221, 222, 246 Бидструп Х. 57, 65 Блаватская Е.П. 78 Блюмин И.Г. 170, 171 Бойко А.И. 117 Боккаччо Дж. 88 Болдуин Дж. 23 Бондов В.И. 83, 119–120 Бородин Г.Н. 122 Бортников Г.Л. 18, 29, 85 Бочаров С.Г. 146 Бранденбергер Д.Л. 35, 36 Брежнев Л.И. 12, 16–19, 37, 46, 66–67, 75, 82, 100, 114, 121, 122, 134, 146, 148, 149, 152, 176, 185, 198, 211, 214, 216, 253, 259 Бреслер Д.М. 8 Брехт Б. 134 Бриль И.М. 122 Бродский И.А. 53 Брокгауз Ф.А. 162, 240 Брудный И. 146 Брюн П.В. 7, 116 Будницкая А.З. 51, 64, 69 Буланов В.Ю. 122 Бунин И.А. 143 Бурич В.П. 107 Вагинов К.К. 203 Вайль П.Л. 145 Вайман Н.И. 72, 151, 154, 156, 165, 179, 204–206, 230 261 УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН Васильев А.А. 253 Васильев И.А. 139 Васильева Е.А. 106 Васильева Е.С. 73 Васильева С.А. 225 Введенский А.И. 203 Веласкес Д. 147 Великанова О.В. 253 Величанский А.Л. 207 Виктюк Р.Г. 7, 8, 18, 116, 204, 206, 248 Висконти Л. 97 Витковский Е.В. 105 Вишневецкий И.Г. 8 Владимир Святой 210 Вознесенский А.А. 186 Волгин И.Л. 118 Волков А. 158, 159, 165, 169, 172, 173, 177, 201, 215, 243 Волков К. 122 Волкова П.Д. 9, 18, 65–66, 71, 76, 77, 84, 91, 107, 191, 215 Волошин М.А. 54 Волчек Д.Б. 8, 15, 16, 201, 224, 255, 259 Воробьев К. 205 Ворошилов К.Е. 37 Выготский Л.С. 143 Высоцкий А.В. 58, 103 Высоцкий В.С. 13, 18, 29, 54, 58, 61, 72, 131, 177, 216, 241 Габо Н. 106 Гагарин Ю.А. 55, 141 Гаевский В.М. 60 Гандлевский С.М. 118 Гарин Э.П. 64 Гаспаров М.Л. 230 Гауфс Р. 67 Гегель Г.В.Ф. 199 Генис А.А. 145 Герасимов С.А. 18, 81–82, 87–89 Герасимова О.Г. 48 Герловин В.М. 7, 117, 118, 133, 137, 139, 140, 216 Герловина Р.А. 7, 117, 118, 133, 137, 139, 140, 216 Гефтер М.Я. 75 Гинкас К.М. 69 Гиршбейн А.П. 122, 138–139 Глазунов И.С. 13, 97, 142, 146, 165, 185 Глинка М.И. 36, 38 Глиэр Р.М. 106 Глущенко И.В. 37 Гнеушев В.А. 116 Гнисюк Н.В. 258 Гобзева О.Ф. 18, 116 Гоголь Н.В. 69, 203 Гольдштейн А.Л. 42, 91, 93, 162 Гонтмахер Е.Ш. 148 Гончарова Г.Д. 37 Горбачев М.С. 17, 32, 100, 149 Горбов Ф.Д. 141–142 Гордон А.В. 48 Горевой Б.И. 83 Горький М. 204 Грамматиков В.А. 70 Грахова М.М. 83 Грачев В.Г. 51, 56, 64, 69, 72, 82 Грибачев Н.М. 61 Григорьянц С.И. 7, 69, 83, 84, 105, 119, 216, 258 Громова У.М. 90 Губайдулина С.А. 140 Губанов Л.Г. 118, 207 Губенко Н.Н. 18, 70 Гулыга А.В. 68, 91, 136 Гулыга Е.А. 10–12, 37, 45, 59, 61, 67–72, 77, 85, 89, 93–96, 99, 102–105, 107, 108, 114, 118, 131, 136, 137, 147, 148, 154, 161, 191, 203, 204, 210, 212, 217–219, 224, 228, 230, 242, 249, 251, 253, 257 Гулыга (Исаева) А.И. 18, 68, 91, 118, 136 Дали С. 108 Даль О.И. 18, 54, 70 Данем В. 34, 197 Данильченко С.Ф. 51, 56, 61 Даниэль Ю.М. 67 Д’Аннунцио Г. 203 Дарк О.И. 7, 9, 10, 18, 49, 62, 64, 72, 84, 85, 92, 106, 136, 148, 158, 165, 174, 194, 214, 216, 257, 259 Дедюлин С.В. 8 Делоне В.Н. 118 Денисенко А.И. 7, 62, 103, 104, 10