|
Каждый месяц мы будем составлять для вас подборки книг, знакомить с публикациями ведущих российских издательств и рассказывать о новостях культуры и литературы. Будем рады, если наши письма будут вам интересны — подписаться на них можно по ссылке. Если вы не хотите получать рассылку, откажитесь от нее по ссылке в конце письма или напишите нам.
| |
| Подписка и тестовый доступ
| |
Подписка доступна и для индивидуальных пользователей: просто зарегистрируйтесь на нашем сайте, чтобы получить доступ к нашим тарифам.
| |
Москва,
25.XII-59
Глубокоуважаемый и дорогой Петр Петрович!
Шлю Вам и дорогой Марианне Львовне нежнейшие и почтительнейшие новогодние пожелания. Новогодние и Рождественские. Не знаю, празднуете ли Вы Рождество по старому или новому летоисчислению; я слышала, что во Франции православная Церковь в смысле стилей разнствует. Так или иначе — счастливых праздников!
| |
Присоединяемся к поздравлениям от Марии Юдиной: познакомиться с посланием легендарной пианистки музыковеду Петру Сувчинскому и другими ее письмами можно в книге переписки, вышедшей в 2022 году в издательстве «Нестор-История».
Узнать, как проводили новогодние праздники — поздравляли друг друга, накрывали стол, наряжали елку, грустили и радовались, несмотря ни на что — вы сможете в подборке опубликованных в этом году книг, доступных на БиблиоРоссике.
| |
Карл Булла. Елочный базар в саду Аничкова дворца, 1913. ЦГАКФФД
|
|
Елена Душечкина
Новое литературное обозрение
На елочных торгах устанавливалась особая атмосфера, отличающая их от других мест города, — радостная, возбужденная, но вместе с тем и деловая. Продавцы любыми способами стремились перебить покупателей у соперников, торговались, сбивали цены или же, наоборот, повышали их. Дольше всех, судя по замечаниям в прессе, «торговались купцы <…>, приобретавшие елки по самой низкой цене». По рынку, примериваясь и прицениваясь, сновали покупатели. Приезжали «дамы в соболях» и чиновники, приходил «рабочий люд» купить елочку «на праздник детям». Между деревьями ходили сбитенщики, предлагая своим горячим напитком согреть замерзших покупателей. Всюду горели костры, дым стоял столбом. Знакомые места вдруг совершенно преображались, становились неузнаваемыми: здесь неожиданно вырастал настоящий лес, в котором можно было и заблудиться.
| |
Елена Лаврентьева
Этерна
Дома у нас елка бывала до самого потолка, и хвойный запах наполнял на несколько дней всю квартиру. Было такое удовольствие готовить с папой разные украшения. Мы золотили орехи, клеили корзиночки и цепи из цветной бумаги, которыми обматывались все ветки. И какая радость была зажечь нашу елку пороховой ниткой -- и глядеть, как по ней бежит огонек, зажигая каждую свечку!.. (Мстислав Добужинский, «Петербург моего детства»)
| |
Главный редактор Олег Будницкий
Academic Studies Press / БиблиоРоссика, Еврейский музей и центр толерантности
Я отчетливо помню, как праздновались у нас русская Пасха и Рождество, как мы готовили к Рождеству сами все елочные украшения, как ездили в лес вырубать елку. <...> У нас не велась кошерная кухня, я не помню родителей идущими в синагогу, еврейские праздники, даже иом-кипур, не отличались от будних дней, — зато праздновалось Рождество, устанавливалась елка с подарками, на Пасху появлялись на столе рядом с мацой и изюмным вином, которые мы очень любили, куличи, пасха, ветчина (из воспоминаний Бориса Гершуна).
| |
Ольга и Павел Сюткины
Новое литературное обозрение
Козули — старинные фигурки из хлеба, древнейшее обрядовое печенье, которое было известно уже в XII веке. <...> Волостной писарь Пинежского уезда П. Иванов писал: «К Рождеству стряпаются козули из ржаного теста; изображают овец с рогами и без рогов, коров, оленей с ветвистыми рогами; болванят (нарезают с помощью формы-болванки) из теста уточки в виде кур». Испеченные козули сохранялись до следующего года, ими разговлялись как просфорой после наступления Рождества <...> «В начале декабря, — рассказывает архангельский писатель и краевед Степан Писахов, — все булочные и кондитерские Архангельска заполнялись козулями. Непосредственно перед Рождеством торговля козулями разворачивалась и на городском рынке. Бесконечные ряды коробов предлагали огромный выбор любимого лакомства».
| |
Под руководством Лидии Кошман
РОССПЭН
Прапорщик Ф. Степун в письме к жене от 26 декабря 1914 г. также описывает атмосферу праздника: «…в сочельник, как раз к только что зажженной елке, подоспел с рождественскими подарками и посылками солдатам и нам что-то загостившийся у вас в Москве П. А. Мы мгновенно взломали ящики, и наш рождественский стол, за полчаса перед тем унылый и пустынный, словно по мановению скатерти-самобранки, превратился в нечто неописуемое, в какой-то гастрономический цветник. По сосновым полкам над постелями каждого из нас выросли батареи ароматических бутылок с одеколоном, вежеталем и духами и стопы книг и папиросных коробок… Когда все мы, наконец, сели за стол, то настроение оказалось безгранично веселым. Впоследствии оно еще повысилось: разведчики пели хором сибирские песни, а галичане-хыровцы пришли с медведем и козой. Впрочем, всем было не только весело, у каждого на сердце жил свой минорный подголосок. Каждому вспоминалось многое свое, и каждый по-настоящему не понимал, где он и что с ним происходит…».
| |
Составитель Юлия Синеокая
Языки славянской культуры
Лучше всего запомнились праздники, особенно Рождество, к которому родители долго готовились. Мама уединялась в своей комнате и готовила на всех пятерых детей подарки. Вечером накануне сочельника папа притаскивал большую елку, краешек которой можно было случайно увидеть. Создавалось особенное настроение: чувство приближения чего‑то великого, особо торжественного и значимого; а в день сочельника волнение, ожидание и даже трепет охватывали нас в тот момент, когда всех пятерых папа выстраивал перед входом в гостиную, откуда пахло елкой и зажженными свечами, а мама уже сидела за роялем. После традиционных хоралов папа при свете елочных свечей читал Евангелие от Матфея, где рассказывается о рождении Христа, а затем мы пели рождественские песни, после чего рассматривали подарки. Хорошо запомнились и воскресные прогулки, когда всех пятерых сажали на большие сани, и в них впрягался наш белый сеттер Джим. Джим тянул со всей мочи, а папа бежал рядом с санями по Пречистенскому бульвару до храма Христа Спасителя. А там мы катались на санях по лестницам храма — вниз к замерзшей Москве-реке (из воспоминаний Марселлы Геккер).
| |
Вера Флоренская
Новое литературное обозрение
Пришел Новый год. В нашем доме люди, которые боялись встретиться даже на улице со мной или с Дуняшей, выражали свое сочувствие через детей. Дети в этот год были на четырнадцати елках. Я сшила для Оли костюм снежинки, и она на школьном утреннике танцевала. Есть даже вырезка из «Пионерской правды», где она снята во время танца с двумя подругами. Дети ходили на елки, но настроение у них было тревожное, как и у нас. Под Новый год дети вернулись с очередной елки, спали. Я сидела у темного окна, смотрела на улицу. Дедушка спал. В столовой сидели бабушка и ее сестра и о чем-то оживленно разговаривали за чашкой чая. Мне стало невыносимо тоскливо. Я вышла к ним в столовую. На меня посмотрели недоуменно и вопросительно. Я налила чашку чая и ушла к себе. Это начинался 1938 год.
| |
|
|
Глеб Морев
Новое издательство
«Новая книга Глеба Морева — нечастый в любые времена пример умного и точного письма, не соединения, а целостности скрупулезного исследования и глубокого понимания изучаемой эпохи— когда внимание к самым вроде бы третьестепенным деталям не мельчит предмет, а придает ему объем».
| |
Татьяна Покровская
Алетейя
Автор исследует феномен и особенности передачи религиозной памяти между тремя поколениями крестьян Черноземья в условиях запрета властей на религиозные практики в рамках XX в. В исследовании приведены оригинальные комментарии людей, проживающих на территории бывшей Курской губернии. Эти качественные интервью были собраны автором на протяжении двух лет (2016–2017 гг.).
| |
Ильязд
Сост. и ред. Сергей Кудрявцев
Гилея
Переиздание культового авангардного романа — на этот раз с иллюстрациями Бориса Констриктора и архивными рецензиями Бориса Поплавского и Дмитрия Святополка-Мирского.
«Ничего подобного до Ильязда в русской литературе не было, так что пессимистический роман о падении левого искусства не с чем сравнить, разве с иными прозрачными тканями Хлебникова, тоже сочетавшего авангард и архаику».
| |
| | |
|
На орбите Стравинского: русский Париж и рецепция модернизма
Клара Мориц
Academic Studies Press / БиблиоРоссика
В этой книге Клара Мориц исследует транснациональное эмигрантское пространство, сложившееся вокруг Игоря Стравинского, Владимира Дукельского, Сергея Прокофьева, Николая Набокова и Артура Лурье в межвоенном Париже. Их музыка отражала конфликт между модернистским нарративом, требующим постоянных творческих инноваций и нарративом изгнания, связанным с сохранением дореволюционной русской культуры. Представления о России и ее прошлом, характерные для эмигрантов, то и дело сталкивались во французской столице с совсем другим образом старой России, создававшимся в политической и культурной продукции, которую привозили в Париж из Советского союза. Другой проблемой эмигрантского композиторского сообщества было непропорционально большое влияние Стравинского: поддаваясь моде, диктуемой их знаменитым соотечественником, композиторы рисковали стать эпигонами; если же они оставались на прежних стилистических позициях, рисковали стать неактуальными.
| | |
Поздравляем Илью Кукуя, редактора посвященной Константину Кузьминскому антологии «На берегах голубой лагуны» (Academic Studies Press / БиблиоРоссика, 2022), с получением премии Андрея Белого в номинации «За заслуги перед русской литературой». Полный список лауреатов доступен по ссылке. На БиблиоРоссике также доступен сборник «От авангарда до соц-арта: культура советского времени» (Филологический факультет Белградского университета, 2016), подготовленный Кукуем совместно с Корнелией Ичин.
| |
| Медиа и научные журналы: новые статьи
| |
Сеанс: Андрей Икко об ориентализме в советских, европейских и американских фильмах 1900–1930–х гг. из коллекции Госфильмофонда.
| |
|
|
|
|